«Есть ощущение, что мы живем в последние времена для свободной литературы». Писатель Дмитрий Глуховский о текущем влиянии государства на умы

Представители творческой интеллигенции (это словосочетание не становится ли снова ругательным?) всё чаще стали высказывать свою критическую точку зрения на всё растущий тренд государственной политики в области усиления цензуры и давления на информационное пространство.  

Недавно режиссёр и продюсер Тимур Бекмамбетов высказал сомнения в эффективности предпринимаемых чиновниками «антипиратских» мер, направленных на ограничение доступа к интернет-ресурсам. Об этом же говорят и сами авторы. И дело даже не столько в отдельной теме по «пиратству», сколько в ускоренном развитии в последние несколько лет запретительной ветви отечественного законотворчества.

Популярный писатель Дмитрий Глуховский (автор «Метро 2033», «Сумерки» и др.) дал серию интервью, в которых жестко высказался в отношении такой политики государства и на другие острые темы текущей российской действительности. 

Приводим избранные и насыщенные сутью цитаты писателя:

«Что мы про себя знаем? Мы 20 лет искали национальную идею, но так и не нашли. Мы не пришли к определению, что такое „русский человек“, совпадает ли это с „российским человеком“, легитимен ли термин „российский человек“, какая у нас идеология, что нам нужно, какова цель существования и какое место у России — ничего не смогли понять. Слава Богу, появились „украинские фашисты“: теперь мы знаем, что русский человек — это партизан, который в Великой Отечественной войне, которая никогда и не заканчивалась, бьётся с украинскими карателями. И теперь нам всё ясно, мы знаем, что Обама — чмо, и всё вот так вот обстоит. Как нам сразу понятней стало жить, веселее, понимаете Выяснилось, что без борьбы мы себя не представляем. Загадка, конечно, полная загадка.
Выбор между „кем быть“ и „кого ненавидеть“ — ненавидеть коммунистов и быть фашистом, быть демократом и ненавидеть консерваторов, быть консерватором и ненавидеть либералов — теперь та „свобода“, которую нам предлагают и которой, как выяснилось, мы вполне готовы удовлетвориться. Тот выбор, который у нас есть — это свобода между станциями»
(«Наш Город»)

.

«Ощущение общности в нашей стране держится, как ни смешно, в большей степени не на идеологии какой-то, а на Андрее Малахове. Вся страна каждый вечер смотрит ток-шоу и обсуждает, как один и тот же бультерьер ел одного и того же младенца. Вся страна живёт общими бедами, смотрит одни и те же „Улицы разбитых фонарей“ и получает ежедневно одну и ту же прошивку. Вся страна сидит в одном и том же „контакте“ и обсуждает одни и те же темы. Вот это важно — ощущение общности.
А идеология — эрзац пищи, когда люди плохо едят, им нужна идеология для заполения пустоты. Идеология должна строиться на уважении к человеку, на защите его прав, уверенности в том, что он может взять свою судьбу в свои руки. Государство должно нас защищать, обеспечивать нам справедливый суд и заботиться о нас, когда мы старые и немощные. Больше государство не нужно ни для чего. Государство не должно рассказывать, кто хорош и кто плох, во что мне верить. Предоставьте себя мне самому, а я сам разберусь».
(«Наш Город»)

.

.«Есть существенное различие между мной и Лукьяненко. Первое: у него есть усы, а у меня — борода. Второе: он более толстый. И третье: он гораздо более жадный. Лукьяненко — „Мистер Бабки“. Я, конечно, тоже не бескорыстный человек, но у меня другое видение: благодаря высосанным из пальца историям ты скорее себе запорешь перспективы. […] Все мои книги лежат в открытом доступе на официальных сайтах. Мне хочется, конечно, „снять сливки“ с помощью продажи бумажной книги, но это вовсе не значит, что я не собираюсь выложить её в Интернете. Сначала я выкладываю книги по частям, потом они попадают в книжные магазины, потом уже я выкладываю их отдельно, и их можно бесплатно скачать в пдф-формате себе на девайсы и спокойно читать.
Я считаю, что каждый писатель должен сам за себя принимать решение. Если я готов бесплатно раздавать, то да. Если Лукьяненко, или Акунин, или Веллер — эти люди, которые гоняют пиратов, — считают, что это плохо, что их тексты воруются, то пираты должны уважать Лукьяненко, Веллера и Акунина. Если Лукьяненко считает, что он обеднеет, что его детям и правнукам будет нечего кушать из-за деятельности пиратов, он имеет полное право — без дураков — их преследовать. Я нахожусь на первой трети своего творческого пути и мне гораздо важнее захватить как можно больше читательских умов путём раздачи бесплатных текстов.
К тому же, у нас проблемная страна: она большая, она бедная, в ней мало книжных магазинов и закрывается пятая их часть. Книги стоят дофига и будут стоить ещё дороже. Поэтому я не хочу, чтобы читатель выбирал между возможностью покушать и возможностью почитать. Пусть кушает и читает мои книги. Купил Доширак — почитай книжку».
(«Наш Город»)

.

.«У меня есть миссия — чтобы люди мозг включали. Вот я включил, мне понравилось, и хочется этим других заразить. Хотя глобальные миссии есть у Кургиняна, Старикова, Соловьёва — бабки зарабатывать. Вот у них есть миссия, а я так… 140 миллионам телевидение отключает мозг, а я 10 тысячам говорю: не спеши выключать, дружок!»
(«Наш Город»)

.

.«КПРФ, ЛДПР и демократы (в 90-х) боролись за власть, думая, что у кого-то из них она может оказаться в результате парламентских выборов. Сейчас все не так. Это монолит или общее болото, все политические лидеры, за исключением одного, просто играют отведенные роли.
Параллельно появились новые темы, которые мне были раньше непонятны и неочевидны. Например, добровольный отказ от сытой жизни и готовность пойти на любое самобичевание, автосанкции ради обретения смысла глобального противостояния и борьбы. Тоска по внешнему противнику, которая, как оказывается, была у нас все эти годы. Нежелание интеграции и модернизации, возвращение к архаике, тяга обратно в Советский союз, эстетическое, стилистическое, культурное и эмоциональное желание быть Империей, а не современным государством.
То, с какой легкостью и желанием мы вдруг порываем с Украиной, а она с нами. Такое легкомыслие, с которыми ради решения тактических, очень краткосрочных политических задач, наши политики ссорят два братских народа. Фактически, у нас сейчас развод с Украиной после тысячелетнего брака. И то, с каким увлечением мы ненавидим хохлов, а они кацапов и москалей, просто поражает. Два народа трагически растаскивают в разные стороны. И смогут ли они когда-нибудь примириться друг с другом? Не знаю. Все это для меня загадка.
Назад дороги нет. Мы повернули Украину против себя. Они не знали, кем они были. Почему обязательно нужен внешний враг, чтобы понять кто ты такой, почему ты без врага не можешь себя идентифицировать? Русский человек ничего про себя не знает, пока нет врага».
(«РБК»)

.

.«Я все пытаюсь в природе власти разобраться. Наше представление о ней сильно искажено. По крайней мере на федеральном уровне. На местах все понимают, какой авторитет стал каким губернатором, а на глобальном уровне сознание замусорено телевизионной картинкой.
На самом деле правят нами не инопланетяне, и не колонизаторы, и не оккупанты, и не аристократия, которая за 200 лет оторвалась от народа и говорит только на французском языке и не понимает русского мужика. Правит Путин, которого назначили практически случайно. Вместе с ним рассматривали и Бориса Немцова, и Сергея Кириенко, и Сергея Степашина. Могли бы остановится на последнем и тогда весь комплект олигархов и министров был бы другим. Путин окружил себя теми людьми, которых знал и которым верил, преимущественно из Ленинграда. Фактически нами управляет среднестатистическая выборка из Санкт-Петербурга.
Мы на развилке стоим. И здесь, как не парадоксально, многое определяет экономика. Если нефть будет падать в цене, качество жизни населения ухудшаться, то гайки будут закручивать, повышать агрессивную риторику, начинать борьбу с врагами народа внутри страны. Если нефть будет расти, бюджет выполняться, социальные пособия выплачиваться вовремя, уровень жизни поддерживаться на приемлемом уровне, то такой необходимости не будет.
Главная проблема современной России в глазах Запада – не недостаток демократии, а несистемное поведение. Все ведут себя системно, а мы — нет. Мы вечно хотим что-то переделать, играем не по правилам.
При этом главная задача у людей, которые находятся во власти — там остаться. Другой задачи нет. У них нет понимания и представления того, что они хотят для России и народа, они живут сегодняшним и завтрашним днями, на краткосрочную перспективу. Включая и Путина, к сожалению. Вот человек оказался во главе государства в годы изобилия, когда был реальный шанс, используя безграничные и бесплатные деньги, падающие нам на голову с неба, модернизировать страну и вернуть ее в ранг мировых держав. Но возможность упущена. Обидно за державу».
(«РБК»)

.

.«В последнюю очередь литература нуждается в государственной поддержке, – считает литератор. – Как партия и правительство могут поддержать писателя? Госзаказом? Заботливым наставлением? Дачкой? Подачкой? У государства может быть только один интерес: влиять через литературу на умы и настроения. И, видя наше телевидение, мне страшно представить себе поддерживаемую государством литературу. Это будет сплошной подхалимаж и оправдание любой гадости в и­зящной форме».
(«Собеседник»)

.

«Есть ощущение, что мы живем в последние времена для свободной литературы. Литература в принципе может позволить себе больше свободы, чем любые другие формы искусства: текст не нужно ни с кем согласовывать, в его создании не принимают участия продюсеры, режиссеры, актеры, телеканалы, государственные фонды, чиновники и спонсоры. Литература — не массовое искусство и никому не навязывается. Ее невозможно случайно включить и увидеть после вечерних новостей. Прочтение книги — всегда сознательный выбор читателя. При этом читать тексты длиной более 142 знаков обучена очень незначительная часть населения, так что режим не видел раньше для себя угрозы в этих очкариках. Но, истребив свободу на телевидении, скупив бумажную прессу и расставив по Интернету навозные пульверизаторы, государство все еще ощущает некоторую недосказанность. Где тут еще слышны несогласные писки? Да вот же, из паркетных щелей, где писатели засели. А давайте и их — дустом? Начинают, как водится, с забот о морали: матом не ругаться, про секс не писать, о наркотиках не рассказывать. А дальше известно что: не пропагандировать самоубийства, не оспаривать территориальную целостность РФ и, наконец, не сметь идти против народа. Который должен слипнуться в едином порыве с партией и правительством. Ничего нового, в общем. Поиграли — и хватит».
(«Деловой Петербург»)

.

«Взяв абстрактную тему рабства за отправную точку, я оказался довольно далеко — в изучении состояния умов в современной России.
Вместе с интеллигенцией я оказался озадачен явлением 86%, которые, как нам твердят вциомы, готовы отказаться не только от своих свобод, но и от всяких прав, лишь бы Россия вновь была мировой империей. То, с какой готовностью люди затягивают пояса, как они готовы в любую придумку телегуру верить, как они пускают слюни на ядерные ракеты, катящиеся по Красной площади, и как мечтают долбануть ими по империалистической гидре, буде та посмеет оспорить святость наших притязаний на Крым…
Почему мы не хотим, отчего за 20 лет не научились жить своей жизнью, для себя, сами решать свою судьбу, почему скучали по врагам, по войнам, как так выходит, что нас другие смыслы существования, кроме битвы до последнего, не устраивают…Я, помню, раньше все власть винил в наших бедах. А тут задумался вдруг: ну а что все власть да власть? Путинский ее призыв, между прочим, из простых людей укомплектован, среднестатистическая выборка ленинградская.
Может, это не к власти вопросы, а к нам самим?«
(«Деловой Петербург»)