По мере увеличения значения интернета все больше стран ищут способы ввести его комплексное регулирование, в тех случаях, когда это не удается, некоторые государства прибегают к преднамеренному отключению интернета или созданию сбоев в его работе.
Статистические данные могут быть действительно ошеломляющими. Например, в одной только Индии в период с января 2016 года по май 2018 года было зафиксировано 154 случая отключения интернета, что является наибольшим показателем среди всех стран мира.
Подобные отключения становятся обычным явлением на африканском континенте. С начала 2019 года в Камеруне, Демократической Республике Конго, Республике Конго, Чаде, Судане и Зимбабве уже были отмечены такие случаи. В прошлом году на континенте был зафиксирован 21 случай централизованного отключения интернета, в частности в Того, Сьерра-Леоне, Судане и Эфиопии.
Оправдания для таких отключений обычно достаточно предсказуемы. Так власти часто заявляют, что доступ в интернет ограничивается в интересах общественной безопасности и порядка. Впрочем, иногда их мотивация оказывается куда более своеобразной: так, например, в Эфиопии в 2017 году и в Алжире годом позже отключение интернета мотивировалось противодействием мошенничеству в ходе государственных экзаменов.
.
Независимо от причин у государства есть три основных подхода к контролю доступа граждан к Интернету.
Первый и, вероятно, наиболее радикальный подход заключается в полном блокировании доступа к Интернету на всех платформах. Такой способ чреват значительными социальными, экономическими и политическими издержками.
Так финансовые затраты могут исчисляться миллионами долларов за каждый день подобной блокировки. Специалисты Deloitte обнаружили, что государство со средним уровнем проникновения интернета может потерять не менее 1,9% своего ежедневного ВВП за каждый день полномасштабного отключения интернета.
Для стран с уровнем проникновения интернета ниже среднего такие потери составляют около 1% от ежедневного ВВП, а для стран низким уровнем – порядка 0,4%. Так Эфиопия может потерять до 500 тыс. долларов США в день в случае отключения интернета. Таким образом, подобные отключения наносят ущерб бизнесу, препятствуют инвестициям и замедляют экономический рост.
Второй подход заключается в применении методов блокировки контента – ограничению доступа к определенным сайтам или приложениям. Это самая распространенная стратегия, и она обычно нацелена на социальные медиа для ограничения и/или контроля взаимодействия между пользователями.
Онлайн-платформы стали важной площадкой для различных форм политического самовыражения, которые многие государства, особенно авторитарные, считают потенциальной угрозой. Так власти многих государств часто утверждают, что социальные сети способствуют распространению слухов, которые могут вызвать общественные беспорядки.
Так было в 2016 году во время президентских выборов в Уганде. Правительство ограничило доступ к социальным сетям, мотивировав блокировку «мерами безопасности, направленными на предотвращение распространения неправдоподобной информации с целью подстрекательства к насилию и незаконного объявления результатов выборов».
В Зимбабве правительство заблокировало социальные сети после протестов против повышения цен на топливо. Власти утверждали, что эти онлайн-платформы «использовались для координации насилия».
Третий подход, который может быть реализован практически незаметно, заключается в использовании так называемого метода «регулирования полосы пропускания» (bandwidth throttling). В этом случае сотовых операторов или интернет-провайдеров принуждают снижать качество связи или скорость интернета. Это делает интернет слишком медленным для нормального использования. Такой метод может быть нацелен и на отдельные онлайн-платформы, включая социальные сети.
.
В большинстве случаев стремление контролировать интернет обусловлено желанием властей ограничить рамки политического высказывания.
Многие государства рассматривают интернет как существенную угрозу, которую необходимо сдерживать, независимо от того, какие последствия это будет иметь.
Интернет рассматривается как угроза устоявшимся формам политического контроля со стороны государства, в частности, контроля над информацией. Ограничение распространения информации всегда было бесценным политическим инструментом для многих африканских государств.
Потеря этого контроля в то время, когда средства массовой информации приближают политику к народу, создает новую тревожную реальность для таких правительств.
Например, социальные сети по своей природе способствуют распространению альтернативных политических мнений и взглядов. Кроме того их пользователи одновременно вписаны и в местный, и в международный контекст. Нередко размещаемые в соцсетях посты противоречат тщательно выстроенным государственным идеологиям.
.
Ирония, однако, заключается в том, что по мере увеличения частоты централизованных отключений интернета появляется все меньше доказательств того, что они действительно работают.
Вместо ожидаемого эффекта такие отключения поощряют инакомыслие и стимулируют именно те ответные действия, которые власти многих государств считают подрывными. Это имело место, например, в Буркина-Фасо и Уганде, где такие запреты просто увеличили масштаб причин, вызывающих беспокойство населения.
Отключения интернета не останавливают массовые демонстрации. Они также не препятствуют распространению слухов, а способствуют ему. Многие люди также обходят ограничения, используя VPN. Такие решения уже стали привычными в обиходе пользователей из таких стран, как Зимбабве.
Будущее свободного доступа к интернету в Африке выглядит неблаговидным, если государства продолжат идти по этой траектории. Отсутствие во многих африканских странах должных конституционных гарантий, защищающих право на получение информации, означает, что возможностей для правовой защиты мало. В связи с этим необходима разработка правовых ограничений, которые должны защититься доступ граждан к интернету как естественную необходимость.
.
Источник: The Conversation
Автор: Джордж Огола (George Ogola)
Перевод: РосКомСвобода
The main news of the week in the field of law.
On December 23, 2022, the Ministry of Justice included Roskomsvoboda in the register of unregistered public associations performing the functions of a foreign agent. We disagree with this decision and are appealing it in court.