«Сова»: часто неизвестно, что публиковали посаженные за экстремизм

Информационно-аналитический центр «Сова» представил два доклада о злоупотреблениях властей в антиэкстремистской политике. Исследователи сделали вывод, что, несмотря на частичную декриминализацию ст. 282 УК, тренды антиэкстремистского правоприменения ухудшаются, а законодательство становится все более непрозрачным. Количество осужденных за публичные высказывания остается высоким, а наказания часто не пропорциональны общественной опасности содеянного.   

В своих исследованиях «Сова» обычно делит приговоры на неправомерные и правомерные. Однако второй год организация делает их более детальную разбивку: правомерные, неправомерные, неизвестно, нет уверенности и иное (не касается национализма и ксенофобии). «Это деление несколько условно, — отметил глава центра Александр Верховский. – Когда речь идет о публичных высказываниях, всегда идут большие споры о том, что можно преследовать в демократическом обществе, а что нельзя. Консенсуса здесь нет». В категорию правомерных приговоров аналитики вносят те, где видели их тексты, знают содержание высказываний и считают, что суды выносили решения в соответствии с нормами закона.

«Нас неоднократно за это критиковали. Но это деление не говорит о том, что мы одобряем какие-то приговоры. Часто мы даже не знаем, за что они. В то же время есть ситуации, в которых у нас нет однозначного мнения».

.

Уголовное преследование за публичные высказывания: обществу часто неизвестно, что публиковало большинство посаженных людей

Автор доклада «Без привычной статьи: Государство против возбуждения ненависти и политической активности националистов в России в 2019 году» Наталия Юдина рассказала о том, в 2019 году частичная декриминализация ст. 282 УК сократила количество приговоров за высказывания минимум вдвое. Исследователям известно о 98 приговорах против 103 человек в 47 регионах страны по разным статьям, включая 282 и 280. Для сравнения, в 2018 году они насчитали 206 таких приговоров против 218 человек в 65 регионах страны. Эти цифры не включают приговоры, которые «Сова» считает неправомерными. Таких в 2019 году было 5 против 5 человек.

Подавляющее большинство приговоров (85 из 98) было вынесено за материалы, размещенные в интернете, что составило 86 %. Это на 8% меньше, чем в прошлом году, то есть общее снижение числа приговоров не коснулось высказываний офлайн.

Материалы были размещены в соцсетях (64), мессенджерах (3, из них Telegram – 1), интернет-СМИ (2, комментарии к статьям), на видеоканале (1, вероятно, YouTube). В 14 случаях нет информации, где именно в интернете их нашли. Лидером среди соцсетей стала «ВКонтакте» (41 случай), далее идут Twitter (2), «Одноклассники» (2) и Instagram (1). Соцсети не известны в 19 случаях.
Материалы были следующих типов:
— видеоролики – 28;
— изображения (рисунки) – 12;
— фотографии – 5;
— аудио (песни) – 9;
— тексты – 22;
— реплики, комментарии (в социальных сетях и на форумах) – 8;
— администрирование ультраправых групп – 2;
— неизвестно – 15.

Такое распределение в обоих списках остается примерно одинаковым последние восемь лет, говорится в докладе.

Наказания стали строже, отметила Юдина, в частности, стало больше наказаний в виде лишения свободы. Хотя людей часто сажали не только за слова, а вкупе с другими правонарушениями. Тенденция же посадок только за слова растет и тревожит исследователей.

К сожалению, часто неизвестно, что публиковало большинство людей. «Прокуратура пишет в высшей степени размыто, например, призывал к экстремистской деятельности», — сетует эксперт.

Динамика приговоров к лишению свободы «только за слова»: в абсолютных цифрах и в процентах

.

Федеральный список экстремистских материалов растет, но его недостатки не исправляются

В 2019 году Федеральный список экстремистских материалов обновлялся медленнее, чем годом ранее — 26 дополнений против 38 в 2018 году. В него добавили 193 пункта (годом ранее – 466), и он вырос с 4811 до 5004 позиций. Как минимум, 157 пунктов из 193 составили материалы из интернета (годом ранее – 402 пункта из 466). Это видео- и аудиоролики, изображения, по большей части из социальных сетей.

Автор доклада отмечает, что часто материалы описаны так, что невозможно понять, откуда они взяты. Так, ролик под п. 4897 называется «Короли Ислама», но такое название на одном YouTube имеет огромное количество видео самого разного содержания. Помимо этого в список добавляются одни и те же пункты с разными выходными данными или опубликованные по разным адресам. Например, аудиофайл «Calvados – Жидовская свобода» (п. 4886), признанный экстремистским решением Центрального районного суда Хабаровска 28 февраля 2019 года, дублирует п. 4822, когда этот же файл был внесен в список решением Ленинского районного суда Перми 21 ноября 2018 года.
«Из доклада в доклад мы перечисляем все недостатки списка, и они не меняются», — констатирует исследователь.

.

Блокировки в интернете захватывают результаты выдачи поисковиков по ключевым словам

Судебный механизм блокировок доступа к запрещенным (или иным предположительно «опасным») материалам через включение их в Единый реестр запрещенных сайтов используется все активнее. Найти точные данные оказалось очень сложно. «Полной информацией обладает только Роскомнадзор. Некоторые данные можно найти на сайте «Роскомсвободы», и анализ этих данных только за январь-апрель позволил выявить около 900 таких ресурсов (против чуть более 600 за весь 2018 год», — говорится в докладе.
Устойчивой практикой стала блокировка не конкретных сайтов или страниц, а результатов выдачи поисковиков по ключевым словам.

Она составляет более половины известных «Сове» в 2019 году решений. Центр находит такую практику явно неправомерной: в выдаче по ключевым словам встречаются совершенно разные ресурсы. Например, на слова «Тушинский аэродром» и «Караоке 82» на первых страницах выдачи показываются мирные ресурсы, а на слова «Амурские волны» Google в первую очередь выдает известный вальс.

По данным Роскомнадзора, за первые три квартала 2019 года «за экстремизм» было заблокировано 97 040 ресурсов. При этом часто это не сами сайты, на которые пришел запрос от Генпрокуратуры (таких только 369), а их «зеркала», найденные самим Роскомнадзором. Аналитики предполагают, что это не сами «зеркала» в точном смысле, но и иные сайты с теми же или очень похожими материалами.

Ведомство сообщило, что за первые три квартала с 194 325 ресурсов «противоправная информация» была удалена и блокировки — сняты (возможно, часть их была заблокирована ранее). «К сожалению, остается совершенно непонятным, что стоит за этими гигантскими цифрами и какие ресурсы имеются в виду, насколько опасными являлись опубликованные там материалы и насколько требовалась мгновенная, и потому внесудебная, блокировка. Есть вполне обоснованные подозрения, что при столь больших масштабах ошибки и произвол просто неизбежны», — говорится в отчете.

«Несмотря на частичную декриминализацию ст. 282 УК, тренды антиэкстремистского правоприменения вызывают озабоченность. Количество осужденных за публичные высказывания остается высоким, при этом размер и даже порой сам факт наказания часто не пропорциональны общественной опасности содеянного.

Антиэкстремисткое законодательство в целом становится все более непрозрачным, и это повышает риск произвола и злоупотребления», — подытожила Юдина.

Антиэкстремистское законодательство не улучшается и нарушает право на свободу выражения мнения
Автор доклада «Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России в 2019 году» Мария Кравченко добавила, что в 2019 году наметившаяся годом ранее тенденция по устранению недостатков антиэкстремистского законодательства не получила развития, кроме декриминализации ст. 282 и недавно принятых Софведом поправок в закон 20.3 КоАП о нацисткой символике. Зато превалировал курс на ужесточение прежних и введение новых ограничительных норм, как урезающих в правах «причастных к экстремистской и террористической деятельности», так и вводящих все новые меры по контролю активности в интернете (например, блокировка устройств подозреваемых»). Были приняты закон об оскорблении власти и распространении недостоверной информации. Кроме того, возросли штрафы за нарушение закона «Об информации». Планируется регулировать информацию не только в мессенджерах, но и в электронной почте. Таким образом, законопроект предполагает возможность перлюстрации сообщений.

Из хороших новостей — частичная декриминализация ст. 282 УК привела к отмене некоторых приговоров, в том числе неправомерных. В этом году ни одного неправомерного приговора по ней не было. В целом число неправомерных приговоров упало. Также аналитики ожидали роста преследований по ст. 280, но, к счастью, их прогноз не оправдался.

В 2019 году российские власти продолжали использовать созданные ранее инструменты блокировки сетевого контента, отмечает Кравченко.

«По-прежнему у нас вызывает сомнения как обоснованность избранных властями критериев отбора материалов для блокировки, так и качество механизмов этой блокировки, размах которой растет год от года», — говорится в отчете.

Позиция «Совы»
«Сова» считает неправомерной блокировку как в судебном, так и во внесудебном порядке материалов и сайтов оппозиционной направленности, не подстрекающих к насильственному свержению режима, в частности,
— содержащих анонсы мирных акций;
— материалов и сайтов организаций, признанных «нежелательными»;
— материалов регионалистов и мирных сепаратистов;
— исторических материалов, не направленных на возбуждение ненависти;
— украинских информационных и аналитических материалов, не содержащих призывов к насилию, и сайтов украинских СМИ;
— неправомерно признанных экстремистскими религиозных и антирелигиозных материалов и некоторых материалов националистов;
— материалов и сайтов, связанных с неправомерно запрещенными организациями;
— материалов шуточного или сатирического характера.

Также центр находит недостаточно обоснованной блокировку информации, выражающей неуважение к власти и обществу и недостоверной информации по законам Клишаса, поскольку она не представляет для общества такой опасности, которая оправдывала бы подобное грубое вмешательство в право на свободу выражения мнения.