Тема недели: Вмешательство в свободу Рунета выросло в 1,5 раза с 2020 года

С 2012 года, когда был принят первый закон по чёрным спискам сайтов и введён реестр запрещённых в России ресурсов, мы наблюдаем рост числа категорий запрещённой информации, которую можно блокировать во внесудебном порядке, и числа ведомств, имеющих право выносить такое требование. Теперь это не только Роскомнадзор (и суды), но и множество других госорганов, начиная с Роспотребнадзора и МВД и заканчивая Росалкогольрегулированием, Росмолодежью и  Росздравнадзором. Поэтому немудрено, что в количественном плане показатели блокировок растут: может быть, у структур есть некие внутренние KPI.

У каждого ведомства также и собственное видение, как относиться к полученным полномочиям. Не стоит забывать и про псевдообщественные организации, которые атакуют все эти ведомства заявками на тот или иной «запрещённый» контент. Абсурдных решений тоже уже сотни тысяч: например, по наркотикам или по просветительской деятельности, которая приравнивается к пропаганде. 

То, что абсолютно любая платформа в России может быть заблокирована по абсолютно любому основанию, стало очевидно ещё несколько лет назад. Крупные ресурсы в том числе в зоне риска, мы это увидели на примере Twitter. Но их будут тормозить в нужный политический момент — не просто так. Решение в таких случаях принимается не на стороне Роскомнадзора, а выше. Какие-то западные сервисы легче заблокировать в социальном и экономическом аспекте, а какие-то будут сопрягаться с очень большими рисками для государства. Так, блокировка Facebook вряд ли выведет массы на улицы и кого-то очень сильно возмутит. А вот блокировка YouTube или Instagram не произойдет слишком скоро потому, что там замешаны большие коммерческие интересы.